— Кабзда, — только и смог выдохнуть.

Это уже чистое свинство — так испоганить изумительный уголок Замоскворечья.

Взгрустнул маленько, и только потом обратил внимание на вход в «Новокузнецкую».

Мама дорогая, угробили заповедную станцию!

Круглый в основании наземный вестибюль не узнать!

Передо мной стояла приземистая, обожжённая и частично обрушенная, однако всё ещё хорошо укреплённая крепость. Цитадель в стадии предельной усталости от бесконечных набегов. Стёкла давно вынесло безжалостными вихрями каких-то катаклизмов, дверей тоже нет. Есть железо. Броня.

По обе стороны от входа на земле стояли две шестигранные бронебудки. Или бронебашни? Не хрен, маловаты они будут для башен. Я ведь в фортификации не очень, сооружения похожи на танковые башни, только повыше. Из узких горизонтальных бойниц торчат стволы какого-то адского оружия. Конструкции клёпаные, головки заклёпок натыканы так часто, что почти сливаются в сплошную линию. Укрытия снабжены боковыми дверями-люками, есть дополнительные козырьки и ступеньки для доступа к прожекторам на крышах. Осветительные приборы — имущество ценное и хрупкое, заботливо прикрыты специальными коконами. Будки надёжно вмоноличены в бетонный фундамент, хрен свернёшь.

Ух ты! Настоящий стимпанк боевого направления, такого чуда я ни в одном секторе не видел! Проект явно разрабатывался для широкого применения? Интересно было бы посмотреть на другие станции.

— Неинтересно! — одёрнул я сам себя.

И всё-таки зачётные напёрстки, жаль, что Микроба рядом нет, сфотал бы.

Бронебудки немного помяты, со следами ржавчины, краска на поверхности отсутствует, и только на левой будке боковой люк выделяется свежей синевой — наследие недавнего ремонта. Сооружения не циклопические, но внушают, жесть жестяническая. По всему периметру «Новокузнецкая» окружена мощными противотанковыми ежами с переплетениями колючей проволоки — от здания до ограждения метров пятнадцать. Ближе к улице и трамвайным путям позади — ряды наклонных железных кольев, вбитых в асфальт. Там тоже валяются скелеты убиенных монстров… Над правой будкой стена здания украшена причудливой чёрной кляксой — кирпич почернел в локальном пожаре. На ожог похоже. Здесь что, огнедышащие драконы водятся? А если такой чёрт через сетку тоннеля плюнёт?

Да уж, не позавидуешь защитникам внешних рубежей на поверхности! Командиры у них — порнографы! Изверги! Значит, пока вся чудь блеклоглазая спокойно спит в подземных убежищах, несчастные наблюдатели наверху мониторят, трясясь от страха, и при необходимости дают посильный отпор набегающей нечисти? Разве согласится нормальный человек на такое испытание? Штрафников загоняют…

Рассмотрев оборонительный комплекс, я только сейчас заметил небольшой ангар сбоку, самый обычный, из тонкого профнастила.

Соседствующие с «Новокузнецкой» старинные здания почти полностью разрушены, только ни монстры, ни люди в том не повинны. На самой Пятницкой и на площади перед станцией нет обломков, разруха предусмотрена моделированием. Зря они так сделали… В реалии секторы Рассадника вполне успешно сами набирают самого настоящего постапокалипсиса — по мере развития событий, так что задавать беду заранее не было никакого смысла.

На улице тихо. Самой охраны не видно, к бронебудкам вполне можно подъехать на машине. Медленно разворачиваясь в мою сторону, в бойнице левой башни дрогнул ствол с пламегасителем — серьёзная штукенция. Заметили! Не удивлюсь, если у парней есть и сигнализация — стальные магистральные трубы тянутся по земле внутрь здания.

Овальные люкодвери одновременно дрогнули, чуть подались вперёд и со скрипом отползли в сторону — на свет божий вывалились два хлопца, один из которых сразу закурил, а другой, приставив ладонь козырьком, начал смотреть на небо. Со спокойной улыбкой!

Я вышел из машины и, осторожно высунув голову за край тоннеля, тоже задрал голову.

Безмятежное голубое небо с белыми барашками облаков… Эпическая пастораль.

По идее, над разрушенными остатками Москвы должны висеть мертвенные багровые небеса с прожилками черноты и всполохами молний. А тут — ласковое небо средней полосы. Чёрт-те что, никакой завершённости образа.

Один из бойцов, сделав глубокую затяжку, громко крикнул:

— Харэ стоять, подъезжай!

— А спокойно? — засомневался я.

Оба заржали.

— Не фуняй, не укусят! — и они засмеялись снова.

Парни стояли, не напрягаясь. Автоматы, которые бойцы поначалу держали в руках, перекочевали за плечи. Собравшись с духом, я на первой передаче медленно поехал вперёд, готовый в любой момент включить заднюю.

— Сразу к ангару подгоняй! — крикнул тот, что побойчей, смешливый парнишка с восточным лицом, этнический китаец или кореец…

— В эту жестянку? — возмутился я. — Сами в броне, а мою ласточку на гибель?

— Всё нормально, пресса, нечисть туда не лезет, они человеческий дух чувствуют, — улыбнулся он.

Успокоил… А я не мылся два дня, духан, поди, такой, что скоро вся монстрячья Москва сюда сбежится.

Только поставил машину внутрь, как из тёмного провала входа, словно снежный человек из пещеры, неторопливо вышел ещё один защитник — со звёздами на погонах, постарше возрастом и пожёстче лицом. Однако и он был спокоен. Выслушав доклад, он тут же доложил кому-то по рации.

Профессиональным жестом предъявил лейтенанту удостоверение и «открывашку» — сказывается практика! Познакомились. Я не расшаркивался, побыстрей бы оказаться внутри станции. Мужики же хотели общения. Делать было нечего, встал на свежем воздухе рядом с ними.

— Ого! Пресса пожаловала наконец-то! Слушай, журналист, а ты газеты привёз? — первым делом поинтересовался лейтенант Демешин.

Не привёз. Всё раздал, кто же знал, что Арбуз меня катапультирует к подземникам? Хотя… Вернувшись к ангару, я попросил открыть замок и вытащил из бардачка два последних номера — Димон пытался читать в дороге. Как часто бывает, работники редакции не знают, что творят коллеги, не видят цельного результата.

— Вот теперь уважаем! — заорал китаец, схватил газеты и убежал в будку.

— Либрюк, гад, оставь газеты старшему! — крикнул командир укрепления.

Клац! Люкодверь захлопнулась.

— Сволочь! В наряд! — с уточнением констатировал старший. — Обычно в хорошую погоду их туда трактором не затолкаешь. Внутри, при закрытой двери, уже через десять минут начинаешь обильно потеть, а через пару часов может наступить кислородное голодание. Или выходят, курцы хреновы, или дверь открывают, а это не по уставу…

— Устав надо переделывать! — безапелляционно заявил второй караульщик. — После смены регулярно наблюдаю в себе подавленное самочувствие, утомление в виде резкой скованности рук и ног, а также всего туловища, я докладывал. Медик отмечает головную боль с явлениями тошноты и шума в ушах — прям так в карточке и записано!

— Да и идите вы в задницу, неженки, — командир не поддался. — Дурака валяете. Что вы меня перед журналистом позорите? На грибы хотите? Пошли, Гунн.

Решётчатые ворота он открыл рукой, сразу закрыв на три задвижки.

— Дурака? Не хотел бы я ожидать появления огнедышащего дракона в стальном гробу!

Демешин тут же остановился и, хотя мы уже зашли в тень помещения станции, где некогда располагались кассы, оглянулся и посмотрел на небо.

— Хорошо бы дракошу…

— Ты о чём?

— Вкусные они. И мяса много, будет на станции праздник, а нам Григорий Николаевич премии выпишет.

Я вытаращил глаза.

— Ты хочешь сказать, что едите драконов?

— Сами не едим, для свиней. Местные грибы не пробовал? Ничего, попробуешь, на обратном пути поделишься впечатлениями. Страсти нагоняют перед новым человеком… От каждой бронебашни лаз идёт к казармам.

— Про драконов — это серьёзно?

— Удивляешься? Все новенькие удивляются. Конечно, лучше бы квазиовцу добыть, они тут под полтонны весом бегают! — мечтательно продолжил офицер. — Знаешь, какое у них мяско? С перчинкой! Ни на процент не вру! Сущий деликатес, редкость.